1. ЧУЖАЯ КРОВАТЬ — И НЕ ОДНА!

зима, ночь, чей-то день рождения. на кухне переговариваются люди, кричат, смеются.

открываю стеклянную дверь и выхожу в коридор. захожу в ванную, закрываю дверь на щеколду. над раковиной висит зеркало; застываю, глядя на свое отражение. справа — форточка и через нее можно увидеть большие здания большого города. неподалеку шумит проспект, но отсюда его не слышно.
щелчок выключателя, и свет в комнате пропадает.

***

кровать в темной комнате. не надеюсь уснуть, но лежу с закрытыми глазами, слушаю шум за окном. вдруг чья-то рука будто обнаруживает мое лицо, нежно его трогает. поставляет моим поцелуям свою ладонь, запястья. несильно кусаю кожу вокруг костяшек чужих пальцев. прижимаю ладонь к щеке, целую уголком рта. девочка говорит: холодная (имеет в виду мою руку). убирает свою и тут же ее возвращает. знаю, что улыбается, хотя и не вижу лица. подается вперед, обнимаю за талию, прижимаю ближе к себе. теряюсь в густоте чужих волос как заблудившись в лесу.

***

не помню, как ее зовут и какого цвета ее глаза, цвет лака на ногтях. помню: бордовое платье, тяжелая, плотная ткань. на уровне талии сквозь нее чувствуется резинка колготок. нежный, как кожа щек, юный живот. потом: внутренняя сторона бедра, любимое место женщины, — она не отводит руку. осторожно тяну платье вверх — поддается, приподнимаясь тазом. укрываю нас одеялом почти с головой.

***

в комнате помещается кровать и шкаф. окно выходит на улицу; на улице ночь, и машины все реже и реже шумят на проспекте. но если открыть форточку, этот шум захватит всю комнату.

однажды ты сказала, что, когда машины так шумят за окном, можно закрыть глаза и представить, что живешь у моря.

***

лежу позади девочки, вплотную своим грузным телом к ее крошечной обнаженной спине. до ссадин сжав мою руку, тянет ее к себе. чувствую себя рыцарем, вызволяя из плена ее грудь.

за окном покрышки легковых машин все громче трутся о мокрый асфальт — море волнуется.

***

мы только-только начинаем жить вместе, и к нам приезжает твоя подруга. разлив вино в черные чайные кружки, ложимся втроем на разложенный диван: подруга лежит на краю, мы — чуть поодаль: обняв, прижимаюсь к тебе всем телом (мы укрыты одеялом чуть не с головой, поэтому все по-честному). на большом плазменном телевизор идет фильм, в комнате горит торшер (скоро я сломаю его и скажу, что это кот; ты не дашь его выбросить, и он будет стоять на балконе как памятник).

подруга не замечает нас. делает вид, что не замечает. не смотрит в нашу сторону, но мы оба чувствуем ее взгляд. взгляд говорит: делайте, что хотите; если оля счастлива, значит, так и должно быть; по-настоящему рада за вас, никаких шуток.

встает и уходит на кухню. подходит к раковине, включает воду, моет посуду обжигающе горячей водой. возвращается как что-то вспомнив, закрывает дверь.
за окном ранняя осень, середина сентября. пожелтевшая листва шумит вскипающим чайником.

***

в комнату кто-то входит, и ты застываешь под одеялом. натягиваешь его еще выше; оголяются ступни. человек в дверях осекается и тут же выходит. лежишь в молчании. убираешь мою руку у себя из–под головы. не вижу твоих глаз, но знаю, что открыты. встаешь и в волнении и темноте ищешь упавшие на пол вещи.

закрывая дверь, придерживаешь ручку, чтобы не щелкнул замок. выходишь в пустой коридор.

на кровати рядом со мной остается лежать парень, он негромко сопит. из окна еле-еле бьет свет, и я едва могу разглядеть очертания его лица. острый подбородок, огромные впадины закрытых глаз. сутулясь, он носит длинное неуклюжее туловище так, будто не может принять эту свою странную грацию. почти никогда не держит спину ровно, а когда держит — сразу меняется в лице, не узнать. у него, как и у меня, холодные руки, но они длиннее и тоньше моих.

***

в его квартире вдвоем, за окном зима и ночь — другая зима и другая ночь. говорит: оставайся, если хочешь; вот тебе покрывало. тут можно лежать, тут — сидеть.

смотрю на него, на его голую впалую грудь. потом — долго в глаза.

утром из окна: яркое зимнее солнце. на окнах нет штор и первые лучи, не щадя, бьют прямо в лицо. во дворе пожилой мужчина выгуливает собаку; та, не слушаясь, игриво скачет вокруг.

солнце заходит за тучи, и комнату заполняет бледный рассеянный свет.

2. ОТСТАНЬ

дверь: открываю только верхний замок, нижний не закрываем — так вместе условились. длинный ключ, по четыре зубца с каждой стороны. ключ можно провернуть дважды вправо или вправо четырежды — так дверь закрывается.
в прихожей не горит свет, левой рукой тянусь к выключателю. сквозь дверной проем вижу твои ноги, ты сидишь в отдалении на диване: зеленые носки в крапинку, купили в магазине фикс-прайс. если ты носишь их осенью, надевая вместе с коричневыми ботинками, пятки и ступни протираются, только сеточка остается вместо подошвы.

щелк, и из лампочек вышел свет.

***

накрасилась, надела колготки и черное платье из толстой ткани, остались носки: ищешь их, чтобы надеть поверх колготок: без них идти по улице холодно. в метро, может быть, и тепло, но сперва ты пойдешь от дома до метро (пятнадцать минут через дворы, где зимой не чистят снег, а весной всюду стоит вода) и потом — от метро до работы (двадцать минут вдоль по проспекту: дует холодный ветер, с неба сыпется снег; с крыш старых, часто аварийных домов, свисают сосульки; если сосульки падают, коммунальные службы огораживают территорию падения красно-белой полосатой лентой; тротуар сужается, превращаясь в узкую аллею: здесь всегда быстро идут люди, и чтобы тебя не сталкивали на проезжую часть, нужно всегда кого-то обгонять; может быть, даже сталкивать).
ты ищешь носки, а я говорю: надень из разных пар, какая разница. высовываешь голову из–под дивана: фух, — говоришь, — нашла. кот замечает и приходит играть. поднимаешь носок, он поднимает голову. поднимаешь выше — встает на задние лапы. долго так не может стоять, садится. подносишь к его лицу носок, чешешь им нос, дразнишь. отводишь носок выше и следишь за тем, как он смотрит, выжидает. готовится к прыжку. поднимаешь выше, носок на расстоянии одного прыжка. кот прыгает, и ты в последний момент рывком отводишь его на недосягаемую высоту.

он никогда не просит его отдать; не мяукает, жалуясь. смотрит вверх; понимает, что с ним играют. поворачивает голову, смотрит мне прямо в глаза.

***

сквозь дверной проем твои ноги. звук: отставляешь ноутбук (только что держала его в руках). звук: ставишь стеклянный пузатый стакан на пол. звук: встаешь с дивана (шорох: джинсы трутся об обивку). звук: хрустят твои колени.

стоишь в дверном проеме, улыбаешься. подтягиваешь джинсы, кряхтишь. как-то так звучит печенье когда его ломают чтобы сделать основу для чизкейка. взял печенье, переложил в пакет, переломал все целиком до крошки, растопил сливочное масло, перемешал с печеньем, выложил на противень, утрамбовав коржом, поставил в холодильник. ждешь тридцать минут — основа для чизкейка готова.

***

стоишь в проеме: розовый свитер, под ним — оливковый лифчик. на ногах джинсы, зеленые носки. гляжу: опять покусала губы. говорю: зачем покусала губы? отвечаешь: отстань. снимаю ботинки: талый грязный снег становится серой лужей на бежевом кафеле. вода высохнет, останутся только разводы и сухая грязь.

ночью ты ходишь по полу босиком и собираешь грязь ногами, несешь в кровать: в кровати на уровне ног всегда пыльно. мочу руку и смахиваю грязь на пол, говорю: надевай тапочки в следующий раз. говоришь: отстань. лежишь на диване, уже надела ночную футболку, укрыта одеялом, включаешь ночник, открываешь книжку, поднимаешь глаза, смотришь с тревогой и нежностью.
гляди, как ногти накрасила, нравится?

***

кадр: вытянутая ко мне ладонь; обкусанные заусеницы, красные от запекшейся крови.

3. ДОРОГА К ТВОЕМУ ДОМУ

заходим в лифт, и я смотрю на мое и твое отражение в дребезжащем зеркале. чуть робко улыбаешься, опускаешь глаза, прижимаешься всем телом к плечу. открываются двери, и нас выбрасывает во двор, усыпанный голубями. прошел дождь, и голуби теперь двоятся в лужах. дует теплый ветер, колышет кроны высоких берез, и ничего, кроме этого шума, не слышно.

в магазине ты что-то ищешь глазами, а я смотрю на тебя как подглядываю. не сразу заметив мой взгляд, говоришь: все, можем идти

***

чтобы до тебя дойти, нужно: пройти по туннелю, взобраться по лестнице на мост и быстрым шагом его перейти. если прошел дождь, на асфальте образуются лужи. люди идут мимо и отражаются там, как в зеркале. под мостом стелется эстакада; слева от нее — железнодорожные пути. по ним с грохотом едут поезда, но в шуме города их не слышно.

в твоем дворе есть сквер, и там, строго по периметру, стоят четыре лавочки. квадратное пространство между ними используют как большую кормушку для голубей: голуби что-то бормочут и дерутся, и мы кормим их семечками.
сквер отделен от подъезда крошечной дорогой. если видишь, что по ней приближается машина, всегда перебегаешь: машина не едет, а плывет как баржа. слева от твоего подъезда — дверь в магазин. там нет вывески или указателя, но местные знают, что так можно зайти в магазин, и заходят: дверь потайная. к тебе в подъезд зайти так нельзя: магнитный замок, и нужно вводить код или прижимать ключ-таблетку.

когда ты выходишь из подъезда, слышится звук домофона. если бы я не знал, как поют птицы, думал бы, что именно так.

рядом со входом обычно стоит большая машина, и за ней можно спрятаться. выходишь из подъезда, звучит домофон, оглядываешь двор, ищешь меня глазами. убираешь ключи в рюкзак, подходишь к дороге, ждешь. выгибаешь шею и смотришь будто за угол дома. поворачиваешь голову и смотришь в чащу другого двора. стоишь в молчании и волнении. (ты кусаешь в этот момент губы?) слежу за тобой через окно и этим взглядом (на самом деле, это не взгляд, а кошачье поскребывание лапой по двери, чтобы пустили) зову тебя. поворачиваешь голову и видишь меня: легкая улыбка, в глазах что-то не то, будто соринка попала. за спиной — черный рюкзак, в рюкзаке важные вещи.
спрашиваю: хочешь я понесу?

***

мимо нас проезжает машина, и невысокий старик, выждав ее, переводит трех огромных собак через дорогу.

из двери, которая ведет в магазин, выходят трое: отец, мать и сын (мальчик в круглых очках). сын ест мороженое в шоколадной глазури, у отца — джинсовые шорты с подворотами и красно-белые пакеты с продуктами. звук: входящее сообщение на старом раскладном телефоне. мать стоит, разглядывает экран, приподняв солнцезащитные очки на лоб. разглядывает внимательнее, от бликов солнца прикрывает экран рукой. отец оборачивается и называет свою жену по имени вроде зовет. та не сразу откликается и подает едва уловимый жест, вроде «сейчас, сейчас». мужчина держит сумки, и руки от тяжести натянуты как веревки. смотрит на женщину, еще раз ее зовет — уже с раздражением и усталостью. не дожидавшись ответа, поправляет сумки в руках, зовет мальчика. стремительно, но без спешки, начинает идти. мальчик на ходу доедает мороженное и вдруг поворачивает голову, чтобы проверить, идет ли мать вместе с ними, но вместо этого смотрит на тебя и меня.

4. СКВОЗЬ ШУМ КОФЕМОЛКИ

мой друг говорит: саша, в жизни вы сделали две ошибки. первая — что появились на свет. смеется, включает кофемолку. а вторая, — почти кричит он сквозь шум, — что вы больше не с ольгой. выключает кофемолку, засыпает кофе в турку, заливает двумя чашками воды, ставит на плиту.
конфорка загорается только с третьего раза

5. ВМЕСТЕ

помню: раньше мы жили вместе и ели вместе. напротив телевизора сидели и ели.
я с кухни: голодная? ты утвердительно кричишь в ответ. слышу твой низкий и добрый голос.
прихожу: в руке по тарелке, у тебя на глазах овальные очки с тонкими дужками. говорю: не люблю твои очки; люблю, когда у тебя нет макияжа. смотрю на тебя, когда ты спишь, и любуюсь. смотрю и не хочу, чтобы ты просыпалась.

***

большие желтые тарелки, в каждой много еды. круглый белый стол, поверхность гладкая будто отшлифовали вот-вот. напротив — телевизор, там идет футбол или новости. если ты не можешь доесть, говоришь: ох, было очень вкусно, я все. бледный рассеянный свет бьет в окно. весна или осень. у тебя синие штаны со звездочками и серая кофта. спрашиваешь: доешь за меня?

***

едим вместе и пьем вместе чай. потом ты отсаживаешься к спинке дивана, берешь ноутбук, щелкаешь по тачпаду. звук: щелкаешь ногтем по тачпаду один раз. затем другой. звук: вступительные титры американского сериала. собираю со стола мусор: тарелки одна в другую, сверху — вилки (реже — ложки или ножи). уношу на кухню и слышу, как ты вдогонку кричишь: не мой, я сама потом. еще раз кричишь: спасибо большое, было очень вкусно. и еще: как обычно

***

стою у окна. окно — прямо над столешницей: справа от него — раковина, слева — шкафы, в левом нижнем — кошачий корм и орехи. много орехов и много кошачьего корма.

включил воду над тарелками, вода быстро их заполняет и уже вытекает наружу вместе с остатками еды. из окна — бледный рассеянный свет. смотрю на него и слушаю, как льется вода. вскипает чайник, и звуки смешиваются: шум за окном, вода, чьи-то шаги в коридоре, чьи-то руки обнимают мой круглый неловкий живот. с нежностью прижимаешься телом, кладешь голову на плечо. спиной чувствую твою грудь без лифчика. щелкает электрический чайник.

***

раньше мы вместе ели и вместе заваривали чай. сперва — заварочный чайник был желтый и непрозрачный, но он треснул у основания, а вскоре раскололся надвое, и я его выбросил. в круглосуточном супермаркете я купил другой, стеклянный и прозрачный, и мы застывали, глядя, как в нем перемешиваются лепестки роз и плоды сушеного шиповника, бутоны гвоздики и листья смородины, тертая цедра лимона, сушеный имбирь, акациевый мед (ты любила именно такой, не гречишный; я запомнил). чаинки плавали как рыбы в аквариуме, а мы любовались, наливали чай в кружки, и из кружек шел пар. пар похож на дым сигарет, которые ты куришь на застекленном балконе.

потом стали реже есть вместе. реже пить чай.

потом — перестали совсем.

***

следующий кадр: ты сидишь за этим столом, и какой-то мужчина принес тебе цветы и подарки. горит свеча, по телевизору не идут новости, в отдалении кот трется о ножку торшера. ты не любишь этого мужчину, поэтому мужчина говорит: ты лучшая девушка на земле, без ума от тебя.

вы сидите в темноте и единственный свет, который у вас есть — свет от крошечной свечи в центре круглого белого стола с гладкой (как отшлифованной) поверхностью.

не знаю, какой свет дает больше и забирает больше, чем этот.

6. НАБЕРЕЖНАЯ НА ПАРКЕ КУЛЬТУРЫ

если я закрываю глаза, ты сидишь за правым плечом.
еще правее — вода, по ней мирно плывет прогулочный теплоход. моя красная куртка не спасает от холода, я дрожу и стучу зубами. дует ветер, и в небе нет солнца, но свет, медленно проникая в город, будто бы будит коммунальные службы: поливальная машина одиноко волочится по пустой дороге.
вода льется по улицам, машина фырчит. мы стоим на мосту над дорогой и смотрим на нее.

ты делаешь фотографию.
(так сильно хочешь запомнить? чем тебе нравится этот вид?)

7. С ТАНЕЙ У НАС НИЧЕГО НЕ БЫЛО — ТРЕТЬЯ ОШИБКА

лавочку освещает солнце и я целую тебя в губы. солнце яркое и теплое, под ногами шумит большая река в родном городе.

мимо идет сергей беккер и я здороваюсь с ним: жмем руки как взрослые; у него дама, у меня дама. набережная: за оградой — песчаный пляж, вокруг — сентябрь. люди уже не купаются, а только щупают голыми ступнями берег. вытряхиваешь песок из обуви, но он застревает между пальцами ног; особенно — между мизинцем и безымянным. снимаем обувь, несем ее в руках. так идем к воде.
здороваюсь с беккером, говорю: это таня, таня — моя девушка.

здорово, говорит. улыбается вроде: «не ожидал». лучи падают под углом, и ростовые тени, гигантские вытянутые куклы, украшают асфальт своими движениями. сергей беккер смотрит на меня, говорит: ну давай, удачи. берет свою подругу за руку и уходит.

***

пять лет спустя набережную перестроят, и от этого места ничего не останется.
сейчас я сижу в круглосуточном кафе в центре большого города. где-то рядом шумит река, вдоль нее стелется набережная. у тебя другое лицо и другое имя, но меня это совсем не пугает.

официантка подходит и что-то спрашивает. ты не поднимаешь головы, и я отвечаю за нас обоих. смотрю в меню, меню лежит на столе как скатерть. поднимаю голову, хочу посмотреть тебе в глаза.

веранда. за окном — бледный рассеянный свет; самый бледный на моей памяти. из тьмы сумерек вырастает широкая улица, мимо едет автобус и шипит как кошка. ты сидишь в задумчивости и волнении, глаз так ни разу и не поднимешь. вспоминая это утро, потом говоришь: муж звонил мне всю ночь, каждые полчаса; сперва я сбрасывала.

ты смотришь в черный экран телефона, позади тебя город: город зевает настежь открытыми окнами, потягивается в приветствии нового дня.
сперва сбрасывала, а потом и вовсе выключила.

***

маршрутное такси, желтое и старое, едет по разбитой дороге. увозит нас от набережной, от песка и воды. от ветра, голых ступней и голых пяток. от застревающих между указательным и большим песчинок.

машина подскакивает на кочках, ты ложишься ко мне на колени. машина подскакивает еще раз, кто-то просит водителя притормозить на следующей. за потным окном вырастают неуклюжие, скособоченные дома. медленно вывожу на твоей ладони букву Я. вывожу букву Л. букву Ю.

как выводить пробел не знаю, просто выдерживаю небольшую паузу.

***

смена кадра: ты стоишь в синем пальто в тени деревьев напротив серого общежития, на твое лицо едва падает желтый свет фонарей. мимо, озираясь, идут люди и что-то думают обо мне или о тебе. или что-то думаешь ты, когда я провожаю тебя домой и говорю вдруг, ни с то ни с сего: постой, надо тебе кое-что сказать.

ты останавливаешься и смотришь мне прямо в глаза.
помню: яркое, не доброе и не злое, сентябрьское солнце; светит как огонь костра: там нет ни надежды, ни утешения (так я сказал об этом огне в своем стихотворении, написанном лет в 14, так говорю и сейчас)
простой факт, такой мир: вот ты, вот я. меня зовут саша, тебя — таня. отец влюбился в мать, но уехал в большой город на заработки. мать работала на заводе ткачихой, жила в смирении и тишине. мужчин сторонилась, ждала твоего отца. спустя пару лет тот вернулся, отыскал мать — появилась ты. назвали таней, ни братьев ни сестер нет. закончила музыкальную школу, хотела стать тренером по фигурном катанию.

гордость семьи: красный диплом престижного института. самостоятельная: живешь одна, усердно работаешь (как мать в ожидании отца, как отец перед возвращением к матери), платишь за аренду небольшой квартиры не в центре города. красивая: черные как смоль волосы, длинные и густые, большая пышная грудь, широкая улыбка и щеки в веснушках.

честная: говоришь: извини, я пойду

и уходишь.

фонари стражниками выстроились вдоль аллеи на окраине провинциального города, провожают тебя, глядя вслед: только такой путь может привести домой.
считаешь в уме шаги и ключом открываешь дверь. за окном — проспект в желтых фонарях, там — тихо шумят машины. (по секрету: шум машин можно принять за шум моря. тайное знание — так можно позволить себе всегда жить рядом с ним) тянешься к форточке через стол и закрываешь ее, шум исчезает. переодевшись, ложишься в кровать, накрываешься одеялом и смотришь вверх, через потолок, крышу, облака. там — самолеты, звезды, спутники, млечный путь, другие планеты. скоро выглянет луна и будет светить ночником.
если сможешь уснуть — спи крепко.

никогда не засыпал, уткнувшись лицом в твои волосы: это — моя третья ошибка.

8. ОПЯТЬ ТЫ НЕ СПИШЬ, ДУРЕХА!

на фотографии: ты (в оливковой футболке) и кот (у тебя на руках). за спиной — мягкая спинка дивана, а за ней — стена, покрытая белым искусственным кирпичом. ты держишь кота на руках как младенца и как младенца его целуешь. он сидит покорно и смиренно, на лице покой. не принято говорить, что у кошек есть лицо: у них — морда. но у него (то есть нашего сына; будь он котом, собакой, реальным ребенком или книжной метафорой) есть взгляд. а взгляд рождает лицо.

посидишь еще, — спрашиваешь одними глазами. останься, пожалуйста, — добавляешь.

желтый свет ночника нежно гладит правую щеку.

***

ты не спишь третьи сутки, и я это знаю. и что тебе легче засыпать, когда я читаю тебе перед сном — тоже знаю. даже если я просто буду лежать рядом. а я смотрю на тебя и говорю: прочел, что валерьянка и пустырник помогают от бессонницы, не смешивай их и прячь от кота: он сходит с ума от запаха; рядом с домом есть пруд, можешь гулять вокруг или сидеть у воды; свежий воздух и прогулки — этого-то тебе и не хватает!
гляди, какое на улице по утрам солнце, какой заходится рассвет, птицы вот-вот запоют; автобус какой красивый, едет себе и грохочет, — вот что я говорю.

***

выключила телефон, завела будильник, укрылась одеялом, чешешь коту живот. лежишь на правом боку и смотришь в отражение на экране телевизора. не выходит. переворачиваешься на левый, упираешься лицом и телом в диван — не выходит. лежишь на спине. зрачки расширены, вправо-влево, вверх-вниз. смотришь в потолок и думаешь, что он вот-вот рухнет. выдыхаешь.

***

перед сном я читал тебе одну книгу; уверен, ты помнишь. по сюжету герой, пожилой священник, писал длинное нудное письмо своему сыну: рассказывал историю своей семьи, знакомство с женой (то есть матерью), комментировал свои отношения с богом, религией, советовал, как нужно жить, — ничего необычного. а параллельно мы понимали, что ребенку лет семь или восемь, и сейчас ему эти наставления по барабану; книгу он, в лучшем случае, впервые по-настоящему прочтет лет через десять. отца тогда, очевидно, уже давно не будет рядом.

я читал тебе это все, и ты внимательно слушала, стараясь сосредоточиться на моем голосе и уснуть. у тебя не всегда выходило, но, если выходило, я аккуратно перелезал через тебя и тянулся к выключателю.

щелк, и снова нет света.

***

иногда оказывалось, что ты все–таки не спишь, и мы лежали вместе, закрыв глаза, и говорили. когда я слушал твой голос, мне казалось, он находится бесконечно далеко: в другом конце комнаты, в тысячах километрах отсюда. а ты была рядом, меньше, чем на расстоянии вытянутой руки; и всегда эту руку тянула ко мне. даже прижимая ее к своей небольшой, но уютной груди.

если ты вдруг переставала говорить, я какое-то время по инерции слушал тишину, искал в твоем молчании начало новой фразы. иногда становилось понятно, что тебе не уснуть этой ночью: это как будто бы ощущалось в самом воздухе, мгновенно возникало как данность. наверное, в этот момент тебе больше всего хотелось, чтобы я просто обнял тебя и не спал вместе с тобой: не говорил, не утешал, не рассказывал что-то, а лежал и слушал тишину вокруг, разделял твою боль и слабость.

когда я сейчас перебираю свои воспоминания как неуклюжий детектив из американского фильма анкеты в картотеке, то понимаю, что у меня таких нет.
ни в одном я не придвигаюсь ближе к тебе, не обнимаю, забравшись под одно одеяло, не слушаю вместе с тобой это молчание.

только: лежу к тебе спиной, перед глазами телевизор, и мы в отражении. ты не можешь уснуть и берешь телефон. что-то в нем смотришь, надев свои невыносимо дурацкие очки. выключаешь экран, — звук блокировки — и комната снова проваливается во мрак; лежишь с открытыми глазами и будто этот мрак изучаешь.

слушаешь мое дыхание: так пристально, будто задаешь вопрос.
встаешь и уходишь на кухню, аккуратно прикрыв за собой дверь, чтобы не щелкнула ручка.

думаю над тем, каким будет ответ, и медленно засыпаю.

9. ЛЕС

всем знакомым говорю, что в трехстах метрах от моего дома начинается лес. настоящий хвойный лес в глухой деревне за большим-большим городом.
лес тоже большой-большой начинается, а я до сих пор там не был.
а девушка из тиндера сказала: надо сходить обязательно, это все–таки лес

10. МОЛИТВЫ

ты, однажды обернувшись и заметив, как я стою, сейчас пишешь: ты напомнил отца; отец умер 10 лет назад и все, что я о нем помню, как в последний раз он посадил меня на автобус, а сам остался стоять на остановке и стоял и смотрел, как автобус едет по дороге, увозит меня от него, и пока автобус не повернул за угол, я выгибала шею и смотрела ему вслед, и хотя у меня не лучшее зрение, я видела, как он стоит, как смотрит; и когда автобус повернул, я точно знала, что он все еще там стоял, и теперь всегда будет там стоять.

а сегодня ты стоял, я повернулась и все это вспомнила, а сейчас сижу и реву.

11. ТУЧИ

тучи горами спустились на землю и заслонили рассвет. буквально спустились: смотришь вверх, небо синеет, луна уходит, но на востоке нет точки отсчета, она теряется за облаками. смотришь вдаль, и нет перспективы. раньше там различаешь контуры солнца: розовеет небо, появляется красная дуга, раз — и выглянул диск. два — и погожий день, дует ветер, волны гонят теплую воду, прыгаешь с камня как со скалы, задержал дыхание, нырнул, вынырнул, выдохнул. мать кричит: не заплывай далеко. оля кричит: не заплывай далеко; не заплывай далеко без меня.

облака спустились на землю и стали фоном домов. стреляешь глазами в пустоту рассвета и взгляд возвращается, обойдя землю; ты — точка отсчета, я — точка отсчета. а сейчас смотришь, и взгляд застрял: так смотришь на близкого человека: взгляд застрял. смотришь из окна на реки, которые проезжаешь на поезде, смотришь на лица статуй — не отвести глаз.

взгляд застрял, и все тут — не вернуть.

***

фотография: женщина лежит на кровати в мужской зимней куртке, а на улице лето, самый разгар. ни кровати, ни куртки не видно. тем более не видно, что лето. но все — у нее в глазах. эта красивая женщина что-то там прячет. губы алые, щеки большие и мягкие, рыжий оттенок проседью виднеется в черных густых волосах. она что-то прячет и уже не сознается.

скажут: просто влюбленный взгляд; наверное, смотрит через камеру на возлюбленного, ничего особенного

скажут: все с тобой ясно: надела его куртку как спряталась, не можете быть вместе, все такое переживали. скажут: ничего нового, люди каждый день думают, что жизнь кончена. скажут: все через это проходили, ну; вставай, хватит дурачиться.

***

тучи горами спустились на землю и похоронили в себе сотни таких взглядов. выходя на балкон, ты не смотришь на них, не ждешь, пока они уйдут, пока выглянет солнце. сейчас они здесь, и никакой перспективы, ничего вдали. сейчас ты смотришь на меня, и я не могу отвести глаз. моя куртка, мужская и зимняя, которую ты надела, вообще не должна была там лежать — совпадение.
говоришь: у меня на роду написано так: доживу до тихой, спокойной старости, доживу одна, без мужа, все мужья в роду умирают рано. говоришь: нигде не написано, что я встречаю тебя и фотографируюсь в твоей ебаной куртке; нигде не написано, что я смотрю в телефон, жму кнопку и оставляю в этой фотографии всю свою прошлую жизнь, пишу себе такую пошлую эпитафию. говоришь: самое главное — нигде, блять, не написано, что я этого хочу, больше всего в жизни хочу.
а я хочу.

говорю мужу (спим теперь в разных комнатах), что у меня болезнь, мне нельзя спать с открытой форточкой, нельзя включать кондиционер; он спрашивает, не буду ли я против, если он откроет форточку в другой комнате, не продует ли меня так, если я выйду ночью в туалет; спрашивает, выключить ли свет, оставить ли тебя одну? и смотрит в молчании, готовясь дверь закрыть; еле слышно желает спокойной ночи.

говоришь: мы живем в самое сытое и безопасное время, ты же сам говорил, что боишься. ты поэтому выдумал эту жизнь как битву, вывел себя на войну? сколько ты будешь думать, что без меня не протянешь? месяц? два? думаешь, нет других баб?

***

тучи спустились и заслонили все: рассвет, соседние дома, забор участка, на котором стоит дом — в нем я переживу эту зиму. выхожу на балкон и стекло в оконной раме грохочет в утренней тишине: тучи небесной армией подступают все ближе.

раз, и я уже не вижу дальше своей руки. два, и будто парю в этом облаке.
говоришь: думаешь, нет других баб?
говорю: точно другие бабы есть, никаких сомнений.

и когда хочу добавить что-то еще, что, по моим ожиданиям, собьет тебя с ног, ты исчезаешь в этом тумане.
потом — исчезаю я.

12. СЛЕДЫ НА СНЕГУ

каждое утро в 5.50 две женщину идут по направлению к школе, школа стоит напротив моего дома. две женщины оставляют следы, и долгое время эти следы — единственное, что позволяет увидеть, сколько снега выпало в эту ночь.

13. ИРМА

свет в комнате включается пультом, на люстре видит диод, инфракрасный датчик контакта. прошлый жилец укутал мигающий диод пластырем — так меньше светит­­­­­­. но все равно — лежишь в темноте, смотришь в потолок, а там этот диод: мигает как тикает. горит, не горит. горит, не горит.

рядом со мной лежит женщина. не сразу вспоминаю ее имя; она говорит: было здорово. говорит: давно у меня такого не было; ох, давно. спрашивает: а у тебя? когда у тебя что-то такое было в последний раз?

***

в комнате стоит комод с шестью ящиками. в самом нижнем — инструменты, утюг и чужой фотоаппарат, следующие четыре наполовину пусты, там — одежда. (из всей я пользуюсь максимум третью, остальное лежит в чемодане: так легче переезжать) в самом верхнем — мыло и пена для бритья, которую я украл в магазине товары для дома и сада полгода назад. так ни разу с тех пор ей не пользовался.

комод стоит напротив дивана. диван разложен и прислоняется одновременно к стене и старому платяному шкафу. дверца шкафа гуляет поскрипывая. если я открываю шкаф ночью, думаю, что сосед в другой комнате может этот скрип услышать.

в комнате есть большое зеркало, стол, пианино, деревянные ящики и картонные коробки. в картонных коробках твои вещи. ты оставила их здесь зачем. засыпая, я смотрю на них отвечаю себе так: ты оставила их, чтобы вернуться.
иногда я открываю эти коробки и вытаскиваю твой блокнот, твой крем для рук, помаду или дневник. начинаю трогать, нюхать, читать или просто смотреть на то, что принадлежит тебе.

если сейчас твои вещи тебе не нужны, это не значит, что они не нужны мне. скорее наоборот.

***

женщина, которая лежит рядом со мной, говорит, что у меня холодные руки и холодные ноги. спрашивает, почему я не могу ее обнять.

почему ты не можешь просто меня обнять?

приподнимаешься на локте и смотришь так, как когда-то смотрела другая. хорошо помню этот взгляд, иногда он мне снится.

***

летом я думал, что любовь — это полый стеклянный шар внутри человека.
сейчас я лежу на кровати, смотрю в потолок и думаю, что если этот шар все еще внутри меня, то он заполнен чугунным раствором.

***

встала и голая стоишь спиной. помню: смуглая кожа, длинный нос, небольшая упругая грудь, маленькие, скучные ягодицы. говоришь: занималась спортом: кроссфит, аэробика, областные соревнования. стройное тело — и вместе с тем будто мертвое. даже шея, запястья, внутренняя сторона бедра — любимое место женщины — и ничего. из глины или из воска, талантливая копия, талантливая подделка.

говоришь: все никак не пойму, люблю я себя или не люблю, как же тут хорошо.
твой взгляд и твое дыхание как рядом. рука — я стараюсь ее не касаться. потолок, мигает диод через пластырь.

***

тебя зовут ирма. однажды твои родители были вместе, но отец не женился на матери: его мать (могла бы ты назвать ее бабушкой?) назвала твою мать шлюхой, сказав: сын не должен жениться на шлюхе, женщине до свадьбы нельзя. отец ушел из семьи, но семьи еще не было. мать одна выносила и родила тебя.

рассказывала потом: ты родилась, а через неделю он умер.

скрестив ноги, ты сидишь на диване в моей ярко-зеленой кофте, из окна падает бледный рассеянный свет. говоришь так, будто выносишь приговор: он умер, и это — карма

***

утром мы стоим перед светофором. красный вот-вот сменится зеленым: несколько секунд, и пора переходить. твое лицо: нос, губы, скулы — самое обычное лицо, лицо человека в переходе метро в час-пик.
загорается зеленый, переходим дорогу. на лестнице я поскальзываюсь, едва не падаю.

стеклянные двери: открыл, пропустил вперед. думаю, надо закончить это быстрее. думаю, сейчас обнимет, скажет: ну, может как-нибудь еще увидимся или было круто, спасибо. или только захочет сказать и будто себя остановит, чтобы не дать мне возможности ответить.

готовлю руки для прощальных объятий, а она что-то не глядя бормочет под нос, поворачивается и стремительно, но без спешки и в полной уверенности, подходит к турникетам, прикладывает карту, встает на эскалатор и пропадает из виду.

***

на улице пустынно, промозгло и серо — обычное весеннее утро в большом городе.

14. ПОКА-ПОКА

с силой дергаю дверь, будто не заперта, но в руках длинный ключ с четырьмя зубцами. верхний замок, два оборота. комната, ты стоишь у шкафа с вещами: розовый свитер, джинсы, зеленые носки. (когда я вошел, то разулся или так стою в обуви?)

обнял тебя, как к стене прижал; как руками хочу сказать, а не языком. спрашиваешь: чего ты, дуреха? я не отвечаю и только держу. не вижу твоих глаз, но что-то в них уже поменялось.

***

подхожу иногда к балкону и плюю вниз, только чтобы поглядеть, как слюна, вытягиваясь, отрывается, летит, плюхается на асфальт. звук: слюна упала на асфальт в предрассветной тишине и начале лета. так из твоих глаз будто все упало и пока только летит вниз. если бы «все» могло думать — думало бы: раз падаю, то живу — нет никакого асфальта, глупости.

***

сижу перед тобой, согнулся вдвое как на приеме у доктора, когда сильно болит живот. ты — как из камня сделана; глаза боюсь поднять. смотришь, наверное, сквозь дверной проем, но не видишь, что входная дверь приоткрыта. если соседи увидят, мимо пройдут или спросят чего-нибудь? станешь им отвечать?
серая обивка дивана, влажные пятна.

кот не глядя уходит на кухню.

***

говоришь: сидела потом так три или четыре дня — не помню уже, как один все; аня пришла и спрашивает, чего я на пылесос пялюсь; а я сижу и пялюсь на пылесос: большой, тяжелый, оранжевый. говорю ей: не знаю, как эти блядские фильтры менять, научи меня; он их всегда менял, а я не меняла; она смотрит на меня, одновременно жалеет и смеется

сидим с ней, учимся фильтры менять

***

лбом упираюсь в стеклянную дверь вагона метро, мелькают вестибюли. одна станция, другая, третья. люди повсюду, грохот их животов и голов. двери открываются, двери закрываются. тяжелая женщина с тяжелыми пакетами смотрит на меня.

***

говоришь: а ты же в шутку ушел, да? ты же вернешься сейчас?

звук: что-то-внутри-тебя плюхается на асфальт.

15. БУДИЛЬНИК

шесть двадцать.
натягиваю штаны, кофту, встаю с кровати, гляжу в окно. окно большое, белые пластиковые створки, за ними — железная дорогая гудит поездами, но шум улицы не проникает внутрь. вот-вот выглянет рассветное солнце. по словно вычищенному голубому небу плывет серое облако. если посмотреть налево, то в отдалении виднеются полосатые трубы завода: красная полоса, белая полоса, красная, белая. облако плывет из одной рамы в другую, за ним еще и еще. вдруг одно из них застывает между створками окна, замирает.
заходишь в комнату, улыбаешься, смотришь на меня голая, в смущении прикрываешься домашним платьем, молча стоишь.
шесть двадцать две. восемь минут, и зазвенит будильник.

***

говоришь: если мы вместе, то смотреть в глаза, как иначе. любить друг друга — это смотреть в глаза, какие тут еще варианты.
смотришь так на меня, отвожу сразу взгляд. какие тут еще варианты.
говоришь: вот моя шея, волосы, распахнутый как в ожидании твоего рот. чего ты все это время ждешь, о чем думаешь.

***

хочу ответить, что ни в тебя, ни в облака за окном не верю. не существует ни стен вокруг, ни одежды на полу, ни кровати, ни собак громко за дверью лающих. ничего вокруг нет, нет ни тебя, ни собак, ни полок с глупыми книгами, я это выдумал. тебя выдумал, это утро, облако за окном.

***

только: неудобные деревянные стулья, и быстро нога затекает; с потолка — усыпляющий желтый свет, музыка откуда-то, как бы нежная, успокаивающая. сидишь напротив и смотришь так, будто извиняешься.

говоришь: тише-тише, тебе сейчас станет плохо. зубы стучат, глаз дергается, язык онемел как после укола, когда лечат пломбы. сидел двадцать минут или целый час и ни слова не сказал, а потом сказал.

говорят: собрался с силами.

собрался с силами и сказал.

***

ты пускаешь меня под манжеты своего свитера, как пускаешь домой.
тише-тише, у тебя уже губы синие. дуешь на лицо, и ветер твоего рта нежно касается моей щеки, лба, носа: лето, утро, шелест травы и деревьев.
приподнимаешься и через стол тянешься. раскрываешь рот и застываешь как античная статуя: закрытые глаза, раскрытые губы, на лице — благость и страх.
страх побеждает: закрыв рот, будто на полуслове себя обрываешь.
у меня холодные руки, но ты не говоришь, что они холодные — просто греешь варежками-манжетами.
скоро зима.

***

шесть двадцать пять.
дети на санках с железными полозьями катаются с огромной ледяной горки, и когда мимо проезжает поезд, замирают, любуясь грацией большой разноцветной змеи.

***

скрути сигаретку на дорогу, говорю: прошу тебя, никогда никто не крутил, хочу сигаретку, хочу идти и курить, чтобы идти и курить; будет у меня такой волнительный образ. скручиваешь, аккуратно целуешь. смотришь в прощании и не позволяешь словам сойти с языка: держишь их на поводке, как своих собак. дверь открывается наружу, на внутренней ее стороне зеркало (я хочу вспомнить, что отражается нем). не тянешься закрыть дверь, смотришь из проема, как ждешь, что вернусь.

закрываю дверь в нерешительности, выхожу во двор. выбегаю, если по-честному.

***

холодная улица, сонная молодая девушка выгуливает на желтом поводке кота. доброе, — говорю, — утро. глядите, какое чистое небо, редко такое чистое небо в москве!

девушка берет кота на руки и внимательно слушает, будто обдумывая мои слова. пристально смотрит, руки без перчаток дрожат. сжимаешь их все сильнее, шепчешь: тихо-тихо, все хорошо.

шесть тридцать, звенит будильник.

все пройдет; ш-ш-ш.

***

за деревьями гремит поезд, поезд обгоняет застывшие облака; затягиваюсь сигаретой, выхожу со двора на широкий проспект.

в лицо дует сильный ветер.
знаю, что это ты.

16. КОЛЯДКИ

на пасху, как и все дети в нашем поселке, я ходил по домам знакомых и незнакомых людей и выпрашивал конфеты, куличи, яйца. этот обряд назывался колядками. (реже: христосованием. говорили: идем христосоваться)
мы стучали в закрытые двери, кричали: христос воскресе. они отвечали: воистину. насыпали в мешок конфеты, иногда очень невкусные.
было неловко смотреть в их глаза, когда они видели меня на пороге. многие дети набирали огромные мешки. кажется, некоторые приносили эту еду домой и делили между своими близкими.

я запомнил: волчий, хищный взгляд самых маленьких детей

17.КАК ХОДИТЬ НА РЫНОК. ИНСТРУКЦИЯ

чтобы ходить на рынок — много ума не надо: если я научился, значит, сможешь и ты.

1

для начала — основательное подготовься. открой холодильник и проверь запасы крупы и орехов. кошачий корм покупать на рынке не стоит, но рядом с ним есть зоомагазин, там цены там нормальные. гляди в холодильник и составляй список. если тебе хочется немного, но всего — не бойся писать «помидор 1 шт.». кто-то может отказать, но всегда есть продавцы, которые взвесят и 5 слив и 5 абрикосов. а могут дать бесплатно, все–таки ты красивая женщина.

2

пока составляешь список, убедись, что у тебя хватает наличных денег (если нет — ты знаешь, где находится банкомат). примерно считай, сколько готова потратить и никогда не бери больше этой суммы. обычно я покупал на тысячу рублей, и нам всегда этого хватало. сколько возьмешь — столько же и потратишь: продавцы не глупее тебя. помни, что важно иметь при себе разменные деньги: у продавца может не быть сдачи, и он предложит добить помидоров до ста рублей, хотя тебе нужно всего на 60. когда он предлагает к заказу добавить то, что есть в твоем списке, сбивай цену — скорее всего, он согласится.
если мелочится — иди прочь.

3

бери с собой многоразовый пакет: в нем легче носить, и больше вмещается. (несколько небольших таскать неудобно) чаще всего я использовал рюкзак — с ним ходить лучше всего, но нужно всегда держать в голове иерархию укладывания: вниз — твердые фрукты и овощи, банки меда, кукурузы, фасоли. продукты, упакованные в полиэтиленовые пакеты, (сыр еще, например) лучше всего класть в середину. на самый верх — все, что способно вытечь или помяться.

4

на рынке есть своя логика, и ее хорошо бы знать: самый дорогой товар находится в самом удобном месте, а самый дешевый — в темном, мало освещённом и труднодоступном (чаще всего, туда нужно идти сквозь толчею, бесконечные крики продавцов и стоящие один на другом лотки). хитрость в том, что местами на рынке владеет ограниченное число людей, и совершенно одинаковый товар разносят по разным витринам и присваивают ему разную цену. это займет время, и я не могу назвать без везения тут не обошлось.

5

не ходи в людное время, избегай выходных утром. в воскресенье товар уже старый, хотя ближе к вечеру его могут начать отдавать даром. лучше всего оказаться на рынке днем в будний день; например, во вторник или четверг. я никогда не узнавал точных дат привоза, но начиная с вечера пятницы рынком владеет суета, и можно легко утратить азарт. злясь утомляться.

6

поход на рынок — это приключение, ему нужно твое внимание: с тобой могут говорить, могут делать комплименты, могут ругать, советовать, предлагать попробовать или сразу купить, будут делать скидки, подарки, будут смотреть на тебя с вызовом, с уважением, смотреть хищно, лукаво, смотреть с тоской и усталостью или не смотреть вовсе; некоторым из продавцов работа все еще доставляет настоящее удовольствие, и в этом странном воздухе можно отыскать редкой силы энергию. сегодня рынок может быть безразличен к тебе, а завтра может обидеть. у входа и выхода сидят бабушки, и продают домашние соленья или грибы. могут продавать варежки или сушеные лепестки ромашки. не бойся отравиться, не бойся немытых рук, загорелых лиц, восточных акцентов, медлительных и требовательных старушек, потраченного времени.

***

я мог проводить часы, просто блуждая по этим лабиринтам, разглядывая цвета, прилавки со стороны продавцов, покупателей, собственный список. я искал запах, вкус, качество, пытался выведать побольше, придумать похитрее.
рынок заканчивался за перекрестком, мимо которого неслись машины или грохочуще ехал трамвай. я переходил дорогу как сложный перевал, горный рубеж — и рынок всегда оставался позади. лил дождь, шумели деревья, люди обгоняли меня, вес пакета вытягивал руку. я напрягал спину, поправляя полный рюкзак. одно ощущение всегда меня догоняло, я думал: как много времени прошло, ничего себе.

и шел к тебе, через дворы или по пустой дороге. рядом ехал автобус, в нем сидели люди и иногда смотрели на меня и мои пакеты и рюкзаки. ты приходила на кухню и помогала мне разбирать эти пакеты и рюкзаки, сортировать фрукты, овощи, орехи, сыры, творог, мед и хлеб. заходила и всегда спрашивала про манго, оранжевый фрукт с большим орехом внутри.

однажды, очень давно, я купил его по выгодной акции, провернул сделку: 5 или 8 штук за 100 рублей. может, они были лежалые, может, нет. ты их ела с удовольствием, говорила: спасибо. кот запрыгивал на столешницу, ты напоминала, что твоя бабушка согнала бы его со стола, так нельзя. кот запрыгивал, и мы его не сгоняли. ты резала манго на дольки, укладывала в тарелку и уходила в комнату есть. перед уходом целовала в щеку, смотрела в глаза. ты уходила в комнату, я смотрел тебе в спину.

за окном была зима или весна, было лето, была осень. окно было грязное, разводы никто не смывал.

кот может бродить по столешнице, может оставлять свои волосы в еде. не вытаскивай эти волосы из еды, эти волосы — свет.

2018